Литературно-музыкальная композиция по произведениям курских авторов представлена Гуляевой Екатериной Витальевной.
Литературно-музыкальная композиция по произведениям курских авторов «Люблю мой край»
Цель: воспитание любви к Родине, патриотизм, создать условия для эмоционального отклика детей и взрослых на произведения курских авторов
Задачи:
- познакомить с произведениями курских авторов;
- способствование формированию гражданской и нравственной направленности личности;
- воспитывать у детей уважительное отношение к своему краю, природе, культуре, традициям;
- совершенствовать творческие навыки: дикции, вокала, хорового пения, сценического движения.
Оборудование: проектор, музыкальное оборудование, презентация, костюмы (мальчики в рубахах длинных, штанах, дед в сапогах, шапке, девочки в платьях), лавка, стол, одеяло, подушка, матрешка, венок из мать-и-мачехи.
Ход мероприятия
Выходит ученица в легком летнем платье с букетом цветов
Люблю мой край…
Как странно это слышать:
Ведь каждый человек свой любит край!
Но небо здесь синее, солнце выше,
И в цвет сирени здесь окрашен май!
Видео обучающихся 8 класса (фотографии природы, цитаты из произведений К.Д. Воробьева, на фоне курских песен)
Выходит девочка в летнем платье, на фоне мелодии рассказывает
Владимир Рябинин Курский
Покосившиеся ставни,
Дверь, слетевшая с петель –
Дом, людей совсем недавно
Ещё прятавший в метель.
На крыльце крапивы войско
Не пускает в сени нас.
А замок совсем по-свойски
Бесполезный щурит глаз.
Сырость, пыль и паутина –
В грязных окнах тлеет день.
Запустения картина –
Вырожденье деревень.
Во дворе, слегка покатом –
Треуголка погребка,
Как забытая когда-то
Шапка горе-мужика.
Проржавевшая лопата
В роли старого замка
С ручкой слишком маловатой
Из кленового древка.
Огород в плену бурьяна
Истощает чернозём…
Всё сильней России рана,
Всё слабей мы с каждым днём.
На сцене стол, лавка. Сценка (Мать, баба, мальчик, девочка)
К. Воробьев «Синель»
(Мальчик) – Мам, наша хата, посмотри, накренилась в овраг, соломенную крышу растрепали ветры и галки.
(Мать) – Сынок, нам нечем платить даже общественному пастуху, ты сам стережешь корову…
Стук в дверь. Ругалась вошедшая баба:
– Твой опять рвал мои огурцы вместе с плетями. Да что это такое! А корова опять бегала по огородам!
(Мальчик) – А вы бы попробовали заставить нашу корову бежать по дороге, а не огородами, когда она вздумает держать хвост трубой!
Мать мочит в ведре полотенце, задирает на спине сына рубаху, бьет в такт словам:
– Будешь знать! Будешь знать!
Бабы уходят. Мать виновато гладит голову сына, шепотом говорит:
– Сынок, ты не обижайся, я же стегла тебя нарочно, для них.
Мать уходит.
(Мальчик) – Люблю мать, но ненавижу ее рот и руки. Как будто они чужие у нее, не свои, и делают со мной все это против ее воли и желания. Поведу корову далеко за деревню, там небольшой ручей, зеленеет неширокий луг, заросший одуванчиками. Одуванчики я не люблю, на их головках постоянно ютились невидимые пчелы, и мои босые ноги были сплошь искусаны ими.
Уходит. Мальчик видит девочку, сидящую на лугу, в красном платке и с длинной хворостиной в руках. Она плела венок.
(Д) – А пирога хочешь?
(М) – Не хочу.
(Д) – Дур-рак, он жа ж на меде!
Мальчик отвернулся и стал есть свой сухарь.
(Д) – Погляди-кась!
Девочка отогнула платок, показала уши. Мальчик потрогал их.
(М) – Больно было?
(Д) – Ага
(М) – А зачем же ты давалась колоться?
(Д) – Зато я теперь хор-рошая!
Девочка надевает венок мальчику:
– Вот. Теперь ты тоже хор-роший-хор-роший.
Девочка погладила по голове, мальчик уткнулся в траву и заплакал.
(Д) – Тебя пчела укусила, да? У-у, злюка какая! Она и меня послевчера кусала. Только я не плакала. Послюнила – и прошло. Давай тебе тоже послюню.
(М) – Это я вспомнил вдруг все обиды, нанесенные мне жизнью… Я не хочу называть тебя Дарьей.
(Д) – Отчего?
(М) – Так кличут у нас бабку, что повитуха.
(Д) – А как же ты меня будешь называть?
(М) – Синелью. В нашем краю васильки – цветы, назывались они синелью. В хате от них стоит грустновато-пряный запах. А глаза у тебя – синие, как васильки.
(Д) – Ну ладно. Зови.
Уходят, взявшись за руки.
Русский народный танец под песню «В роще пел соловушка»
Появляется мальчик в рубахе, штанах.
М. Еськов «Старая яблоня с осколком»
Мальчик: Места наши малолесные, безлыковые. У нас почти все носят веревочные лапти, разве что деды позволяют себе роскошь разукрасить, и то лишь головки лапотков, красноватым лыком, содранным с какого-нибудь порубленного на нужду малолетки вяза или молодой, не потрескавшейся еще ракитки. Дед Никанор, доводившийся дядей моему отцу, еще летом обещал одарить меня пучком лычин. Он повел меня в сарай. Отрыл из земли, припорошенной сверху соломой и хоботьём, тряпочный узляк, постучав о колено и отряхнув землю, развязал его. Там был клубок лыка.
Дед: – Эт табе. На писаные крутцы. Ишшо до лихоманцев надрал. Уберег, вишь,) – Как живую душу, узловатыми пальцами дедушка в удовольствие погладил лыко.) – Теперь неча прятать… Лихоманцев поперли, дал бог силы…) – Он выискал в стене гвоздь, покачал его, пробуя на крепость, и повесил лыко.
В дедушкином разговоре все было понятно: фашистов он звал лихоманцами, что их поперли, я тоже знал, да и видел собственными глазами. Не знал лишь, что такое крутцы, ни разу не слышал, хотя догадывался, что это лапти. А может, это какие-нибудь особенные лапти? Об этом и спросил дедушку.
– А-а… Антиресно? Да?) – Улыбаясь, дедушка вышел из сарая на солнышко, сел на соляной камень, что лежал около ворот.) – Садись, садись и ты, внучок…Щас расскажу. А то вырастешь и ничо знать не будешь. Не с чем будет старость встречать. А-А? Можа, ты по-другому думаешь?
Дедушка обнял меня костлявой, но еще крепкой рукой, глядел на меня радостно лукавыми глазами. Любил он потянуть душу. Я поторопил его.
– Ну, то-то. – Он кашлянул, для важности, что ли, так как обычно никогда не кашлял. – Крутцы – эт те ж наши лапти, веревошные. Ишшо их зовуть чунями. А у нас – лапти ды лапти. Ну, как? Скусил? – Дедушка рассмеялся. – Эт я и сам не знал до самой ерманской, што ишшо до гражданской была. Эт я про войну. Запоминай: ерманская, потом гражданская, потом хвинская, потом уж ета – с лихоманцами. На первых двох я отбохал… Люду – со всей Расеи… Дык, вот, штоб ближе к табе, лапти есть из одного лыка, никаких табе веревок – эт, где пяньки нетути. А уж из лыка всякие бывають: тут табе дубовики, либо берестяники, либо вязовики. Чуешь, по дереву кличуть, с какого лыко дяруть, так же и обозначають. Ишшо есть соломеники, значить, из соломы. Эт я недавно плел, пропади они пропадом. Их чашше на какую-нибудь другую обувку одевають для тепла. Ды чо говорить? Ты, можа, сам их видал, в прошлом годе староста наказывал немцам плесть. Замерзли лихомапнцы. Ишь…
Я закивал головой, обрадовался, что встречал соломеники на убитых фашистах, и на живых тоже. Огромные такие, в печке горят хорошо.
– Ишшо, говорять, плятуть лапти из конского волосу – с хвоста либо с гривы. Как жи их зовуть? – Дедушка сморщился, то ли на самом деле вспоминая, то ли выпытывая у меня.
– Волосяники, – на всякий случай подсказал я.
– Ай, правда? А ты откуль знаешь?
– Дык от березы – берестяники, от дуба – дубовики, а из волоса, значит, волосяники.
– Волосяники! Ну, молодец! Кумекай, внучок… Сгодитца. – В качестве награды дедушка шлепнул меня по спине. – А ишшо, бають, лапти готовють даже из корней дерев…
– Кореники, – поспешил я опередить дедушку.
– Можа, и так… – Дедушка задумался. – Оно, конечно… Сапоги ды валушки – полушше. Ды где их взять?.. Эт от бедности люд приноравливает усякую травку ды корендюшку, где чо есть…
Вот так дедушка Никанор просветил меня насчет лаптей. Значит, мои лапотки – это крутцы, а с головки – вязовики, благодаря дедушкиному подарку.
Уходят.
На сцену под музыку выходит девочка.
В. Детков «Бабушкины пироги»
Дарья Ивановна вспоминает пироги своей бабушки Олимпиады с особым чувством...
Как-то ещё в дошкольное лето гостила она у бабушки в деревне. К празднику испекли пироги. Завидела бабушка ещё издали, что по улице идёт нищенка и подаяния просит. Вручила Даше большой кусок пирога и говорит:
– Ступай, отнеси ей гостинец...
– Так она ж ещё не просила у нас...
– Э-э, милая, давать-то куда легше, чем просить... – и погладила по голове своей шершавой ладонью...
Много лет минуло с той поры, своих внуков дождалась, но вкус бабушкиных пирогов не утратила...
Вкус и радость добра, из тебя исходящего... Сколько раз в такие минуты благословенные чудился ей голос бабушки и тепло шершавой ладони на затылке...
Звучит мелодия. Исполняют песню
http://gorenka.org/index.php/kurskie-raznosti/14-para-starykh-pesen-o-kurske
«Героический Курский край» (2-3 человека)
(Звучит песня «Здравствуй, Курск» Музыка: Ф. Гольцева. Слова: Г. Устиновой)
Вот и снова я здесь, в этих курских краях...
Сердцу милая, здравствуй, земля.
Лёгкий ветер и мать повстречали меня,
И мои боевые друзья.
Припев:
Россия моя,
Всем сердцем с тобой,
С твоею судьбой трудовой.
Вспомнит вечером мать как горели сады,
Как дороги кровавыми были,
Как на улицах этих сражались отцы,
Чтобы дети росли и любили.
Припев.
В эту ночь я усну на рассветной заре,
Размечтавшись о жизни чудесной.
Вновь от яблок склоняются ветви к земле,
Вновь звенят соловьиные песни.
Припев.
Ты мне дорог, мой край, устоявший от гроз
Я люблю твои дали степные.
Всю Россию родную люблю я до слёз,
А мой Курск – это трижды Россия!
Выходит ученик.
Ю. Першин «Последняя медаль» (монолог)
Свою единственную фронтовую медаль «За боевые заслуги» отец получил после войны. Дали её, видимо, за ранение в руку. Его другу Василию Чебушову за более тяжёлое ранение в голову (он почти ослеп) дали орден «Красной звезды». Потом давали много медалей, но юбилейные – кроме «Ветерана труда», – и отец ими тяготился.
Но одна медаль – особая. Ею отца наградила старуха Марфуша с Гужовки, – это улица нашего села. Была она вдовой ветерана, жили они без государственной росписи, а по венчанию, и, когда муж умер, ей понадобилось войти в наследство.
Марфуша ходила в черном, как монашенка, – так одеваются у нас старые вдовы. Пришла с просьбой к отцу, чтобы он написал ходатайство. Отец много писал писем и заявлений односельчанам, были даже курьезные.
Поругались из-за ревности жена с мужем. Жена тюкнула мужа в сердцах топориком. Рана была неопасная… Жена первая прибежала к отцу писать заявление. Как он ни отбивался, а пришлось брать перо и бумагу. Следом муж: «Ей писал, пиши и мне!» Отец кряхтел, потел, но гонорар в виде четвертинки его все же уломал… Супруги потом помирились…
С Марфушей дело обстояло непросто. Пришлось собирать свидетельства соседей и заверять их в сельсовете в другом селе. Тогда-то Марфуша и принесла отцу завернутую в чистую тряпочку медаль «За боевые заслуги»:
– Возьми. Детей у нас нет, хранить некому, а у вас с Нюрой вон их сколько. Может, кто и сбережёт…
Незадолго до смерти отец вручил эту медаль, а ещё одну из своих – «Пятьдесят лет Вооруженных сил СССР», – моему сыну Евгению.
На сцене лавка, стул. Лежит больной. В палату заходят врач и медсестра.
М. Еськов «Черная рубаха» (Врач, медсестра, мать, сын)
Больничная палата. Разговаривают врач и медсестра:
(В, картавит) – У Эськова какая температура?
(М) – 40 и 3 десятых.
– Какой день болезни?
– Седьмой.
– Мгда-а… Навегное, песенка спета.
Врач подходит к кровати.
– Ну как, Эськов, самочувствие? Как спал? Что он у нас получает?
(М) – Дополнительное питание, хлористый кальций, алтейку, круговые банки.
(В) – Пгодолжайте, а камфогу – ежедневно.
Врач ушел.
– Мне становится все хуже, а мать не является. Что она там делает? Огород засеяли, с колхозной работы можно было отпроситься, и корову бы оставить на сестер. Я же умираю, что ж она –так?
Заходит мать.
– Сыночек, а ты получше, чем вчерась.
– Чего опоздала?
– Сыночек, где ж –опоздала? Я ж поспешала, чтоб к полднику.
– Мог бы уже умереть. Тоже мне – поспешала. Ну, чего принесла?
-Чего ж нести, сыночек, миленький. Если б было что на небе, и оттуда бы достала… Вот, картошечки сварила, еще горяченькая.
Мать развязывает платок, путается в нем.
– У тебя, видать, руки отсохли.
– Да не отсохли, сынок. Не отсохли. Прятала, чтоб погорячей, в обварочку.
Мать подносит ко рту картошку, мальчика тошнит.
– Да она же свеженькая. А в погребе, ты же знаешь, ни одной картофелины, ну разъединственной не осталось. Пришлось в огороде выкопать, недавно же ты сам ее сажал. … Да она, не думай, еще не проросла, как живая.
– То-то живая. Ты тоже останешься жить. Поплачешь обо мне, и все. Вон, на войне отец и братья погибли – хоть слезы и льешь, но с горя не померла же.
– Сыночек, собиралась молочка захватить, да ты в прошлый раз отказался.
– Горсточку творожку съел бы в охотку.
– И впояве нету. Где тот-то творожок? Либо не знаешь? Весь надой под метелку забирают. Давай – и все тут. Травы-то нету, молокосборщики лютуют.
– Уходи!
– Что ж ты издеваешься над родной-то матерью? Я итак в нитку вытянулась.
– Уходи… Картошку тоже забирай, не понадобится. Уходи. Мне врач приказал спать, не мешай.
Мать уходит, сын встает, обращаясь к залу:
– Мамочка, милая, какой я дурак. Я всегда тебя не понимал, а если и понимал, то постоянно становился поперек. Ты же со мной никакой радости не видела. Ни одной рубахи не износил, чтобы не порвать. Я же не чурбан деревянный, чтобы не понимать.
Выходит ученик.
Ю. Першин «Корни хлеба»
Над новой хатой августовский гром,
Хозяин дома стены гладит с дрожью
И месит глину- штукатурит дом,
Сырую массу сдабривая рожью.
В сырой стене ей прорасти дано, –
Тут воля человека – неповинна,
Что так умрет проросшее зерно:
Ведь корни сцепят, перевяжут глину.
Людской приют уже украсил дол,
Сегодня гневается только небо,
Ликует крыша и напрягся пол,
А стены дома – держат корни хлеба.
На сцене появляются бабушка и внучка с матрешкой в руках. Автор чуть в стороне.
В. Детков «Матрешка» (автор, бабушка, Маша)
(Автор) Когда Маша была ещё дошкольницей, прабабушка Зина, мамина бабушка, подарила ей в день рождения ярко раскрашенных деревянных матрёшек. И не просто подарила, а целую семейную историю поведала, представляя каждую из пяти кукол.
(Б) – Эта вот, самая большая, я, твоя прабабка. Значит, Зиной назовём. Меня открываем – и на свет божий Варя появляется. Доченька моя, мама твоей мамы, твоя бабушка. Добрая работница была, на все руки легка и умела. Она и сейчас вон не угомонилась – и состряпать, и связать, и пошить. Вкусные бабушкины пироги?
(Маша) – Вкуусные...
– Семерых на ноги подняла. Одна из них – мама твоя. Варю открываем – вот она, Алёна. Красавица, самая учёная у нас, самая городская. В колхозе ни дня не работала. Учительница. Городскому уму-разуму ребятишек учит, но деревню родную не забывает. Это хорошо.
– Маму Лену открываем, кто появится?
– Я!
– Верно... Смотри, какая ладная-нарядная. Марья-Царевна, да и только. Какой сарафанчик на тебе распрекрасный, какой платочек расписной...
– Бабуль, а где этот мой сарафанчик?
– Сошьет, сошьет тебе баба Варя точь-в-точь такой.
Рассматривая свою матрёшку, Маша встряхнула её. Внутри куколки что-то клокотнуло.
– А там кто?
– Не могу знать. Это уже твоя доченька.
– Открывай...
Разломила Маша куколку, а из неё на скатерть стола выкатилась совсем махонькая неделяшка.
– Ой, какая капелька! – растроганно воскликнула бабушка. – Мальчик-с-пальчик, а девочка с мизинчик. Как же ты её назовешь?
– Зиной, – не задумываясь ответила Маша, с пытливым любопытством вглядываясь в свою «доченьку».
Бабушка на это только охнула и заплакала.
– Не плачь, бабушка, я её любить буду. Я ей все-все свои игрушки подарю.
(Автор) Прошли годы. Ушла на вечный покой прабабушка Зина. Выросла из кукол старшеклассница Маша. Вместе с ней выросла из игрушки и Матрёшка Зина со всем своим поимённым семейством. Стоит она на полке среди её любимых книг, как маленькая неоконченная повесть о жизни...
В школе Маша написала самое короткое сочинение на тему: «Кем ты хочешь стать?»
«Хочу стать обыкновенной Матрёшкой... Иметь дочку. От дочки – внучку. От внучки – правнучку...
Какая мудрая игрушка! В ней и доля наша женская и бессмертие.
Поглядела прабабушка на свою «капельку», правнучку, порадовалась – вон сколько жизни ещё впереди! – и закрыла глаза в последний раз успокоенно».
Учительница поставила за сочинение «пятёрку» и не стала зачитывать его вслух перед классом. Лишь когда возвращала тетрадь, не удержалась, притянула «Матрёшку» к себе и поцеловала в висок со словами «умница ты моя»...
Сегодня у нашей умницы уже две внучки и внук.
Песня «На побывку» (исполняет солистка фольклорной студии Дворца пионеров г. Курска)
Выходит девочка, которая начинала композицию. Все действующие лица становятся позади.
Ты нам дорог, наш край, пострадавший от гроз.
Любим мы твои дали степные.
Всю Россию родную мы любим до слёз,
Но наш Курск – это трижды Россия.
Здравствуй, Курск! (файл mp3, размер 3,62 МБ)
В роще пел соловушка (файл mp3, размер 3,96 МБ)
На побывку (файл mp3, размер 3,95 МБ)
Последняя медаль (файл mp3, размер 3,74 МБ)
Бабушкины пироги (файл wav, размер 21,7 МБ)