В практической работе организуем наблюдение над художественным своеобразием рассказа Е.И. Носова «Радуга».
Автор: Полякова Татьяна Владимировна
Цель работы: выявить художественные особенности рассказа Е.И. Носова «Радуга»
Для выполнения работы необходимо знать: содержание рассказа Е.И. Носова «Радуга»
КРАТКИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ
Евгений Иванович Носов – автор многочисленных рассказов и повестей, лирико-философских миниатюр и современной сказки. Его художественное мастерство было отмечено В.Астафьевым, Н. Подзоровой, Ф. Кузнецовым, Ф. Чапчаховым, В. Анпиловым и многими другими писателями и критиками.
Исследователи-литературоведы отмечают самобытность прозы Е.И. Носова, которая характеризуется не только многообразием творческих приемов, но и особенностями языка, основу которого составляет народная лексика (А.Е. Кедровский). Исследователи отмечают, что в рукописях писателя «невозможно обнаружить огреха или ущерба – все в прозе писателя – касалось ли это миниатюр или объемистых рассказов – все вплоть до единой запятой было «на месте»!» (Б. Агеев). О необыкновенном языке художественной прозы Евгения Носова писал и Юрий Бондарев: «Евгений Носов – один из самых талантливых наших стилистов.
Современный русский литературный язык с его безграничной емкостью, мужественной строгостью и застенчивой нежностью сверкает в его книгах подобно драгоценному камню, отшлифованному мастером». Своеобразие и богатство языка курского писателя А.И. Солженицын охарактеризовал так: «И все страницы Носова сочатся полнозвучными русскими словами, а в диалогах – живейший разговорный язык, в нем и характер каждого говорящего, и достоверно скрестивший момент».
ХОД РАБОТЫ
Задание 1. Выполните комплексный анализ художественного текста (рассказа Е.И. Носова «Радуга») по плану
План комплексного анализа художественного текста
- Прочитайте текст.
- Вспомните, что вы знаете о его авторе.
- К какому функциональному стилю речи принадлежит текст?
- Какого типа речи текст?
- К какому жанру относится текст
- Какое настроение преобладает в тексте?
- Определите тему текста.
- Разделите текст на смысловые части, составьте для себя план текста.
- Как соотносятся начало и конец текста?
- На каком приеме/приемах построен текст (сопоставление, противопоставление; постепенное усиление чувства, постепенное развитие мысли; быстрая смена событий, динамичность; неторопливое созерцание и пр.)?
- Отметьте основные образы текста (не забудьте об образе автора).
- Понаблюдайте над лексикой текста:
а) найдите незнакомые или непонятные слова и установите их значения по словарю;
б) найдите ключевые слова в каждой части текста, чем обусловлен их выбор?
в) понаблюдайте за различными повторами (анафорами, эпифорами, лексическими повторами, повторами однокоренных слов), чем они обусловлены?
г) найдите в тексте лексические и контекстуальные синонимы и/или антонимы;
д) обратите внимание на употребление разговорных, просторечных слов. Зачем они употреблены автором?
е) найдите в произведении средства художественной выразительности, выпишите примеры из текста;
ж) используется ли автор в тексте фразеологизмы или фразеологические выражения?
- Отражение эмоциональных явлений в языке и сопутствующих ему средствах, которые принято называть паралингвистическими, представляет собой одну из наиболее сложных проблем современного языкознания. Параязыковые средства в художественном тексте включают в себя качество голоса, особенности произнесения звуков, дополнительные призвуки, а также продолжительность пауз в разговоре, типы заполнителей пауз, жесты, мимику, телодвижения, походку и позы.
Приведите примеры из текста, отражающие эмоциональное состояние человека.
ВЫВОД по результатам работы: в чем заключается художественное своеобразие рассказа Е.И. Носова «Радуга»?
Контрольные вопросы:
- В рассказе Е.И. Носов использует топонимы (названия географических объектов) Курской области: Тускарь, Курск, Свобода. Какова функция данных топонимов в тексте?
- На какие детали Е.И. Носов обращает внимание читателя при описании внешности человека, радуги, природы?
Е.И. Носов
РАДУГА
В пятидесяти километрах от Курска, в поэтических верховьях речки Тускарь, где некогда вдохновенно творил Фет, живет мой приятель Евсейка.
Евсейке этой зимой минул десятый год, и ходит он в четвертый класс, который помещается на втором этаже фетовского особняка. Из классных окон, с высоты птичьего полета, открывается просторная речная долина с островками деревенских ракитовых кущ у дальнего ее края. Самой же речки не видать. Скрываясь в прибрежных зарослях разной кустарниковой всячины, она петляет у самого подножия обрывистого правобережья, на скате которого, в окружении дубов и кленов, и стоит Евсейкина школа.
С Евсейкой я познакомился на станции.
Я спрыгнул с подножки вагона в хлипкую предрассветную темень. Вот уже третьи сутки сыпал изнуряющий октябрьский дождь. Звякнул колокол. В ответ паровозик жалобно свистнул, устало выдохнул пар, и мутные, в дождевых потоках, квадраты вагонных окон медленно проплыли мимо.
Через исхлестанную дождем лужу протянулись зыбкие отсветы станционного здания. Не разбирая, я пошел напрямик по одной из этих световых дорожек. У входа тускло поблескивал колокол. Крупные капли, срываясь с карниза, хлестко разбивались о бронзу, отчего колокол чуть слышно звенел, будто жаловался на непогоду.
В маленьком зале пережидали ненастье несколько пассажиров и провожающих. Я попросил себе чая и направился к дальнему столику. За ним сидел низкорослый человечек в дождевике с откинутым капюшоном, из-за которого виднелась стриженая макушка. Садясь напротив, я заглянул ему в лицо. Это оказался парнишка. Он с деловым усердием дул на блюдечко, покоившееся на растопыренных пальцах. Мелкие бусинки пота высыпали на его чуть вздернутом носу. В другой руке он держал полумесяц бублика.
Мне нужно было в Свободинскую МТС, как раз в те фетовские места, и я спросил паренька, не ходят ли туда машины. Тот неторопливо поставил блюдечко на стол, смахнул с груди крошки от бублика и удивленно посмотрел на меня.
– Какие теперь машины!
– Как же, брат, быть, а?
– Если не срочно, то подвезу. Вот малость дождь уймется, и поедем.
Так я познакомился с Евсейкой. Он рассказал, что возил к поезду брата, который приезжал в отпуск с целины.
Буфетчик погасил свет, в окна заглянуло запоздалое серое утро. Дождь все еще не переставал, хотя уже измельчал и обессилел. Мы выпили еще по стакану чаю, потом Евсейка отправился посмотреть погоду.
У коновязи, склонившись над недоеденной охапкой клевера, безропотно мокла Евсеева лошадь – рыжая, в белых заплатах кобылка. Увидев хозяина, она шевельнула сизыми отвислыми губами, будто спрашивая: «Скоро ехать-то? Все равно где мокнуть – что здесь, что в дороге». Евсей, видимо, решил, что и в самом деле ожидать нечего. Путаясь в полах дождевика, он подошел к коновязи, размотал вожжи, зачем-то пнул раз-другой сапогом переднее колесо, потом подобрал с земли клевер и сложил его в телегу. Я расплатился и вышел на улицу. Евсей передал мне плащ, которым укрывался его брат, и мы поехали. Кобылка бодро зашлепала по хлюпкой дороге.
За нефтебазой повернули к переезду. Телега запрыгала на рельсах, потом покатилась по мощеному спуску вниз, опять в непролазное месиво раскисшего чернозема.
– Вы у нас летом не были? – спросил Евсейка, будто извиняясь за то, что его родные места выглядели сейчас так уныло.– Благодать у нас какая! Лес, речка. . А ягод сколько в покос! К нам из Москвы отдыхать приезжают.
Проехали пристанционное село. За околицей дорога раздваивалась, лошадь сама свернула влево и, выбирая путь полегче, пошла не промеж разъезженных и залитых грязью колей, а по обочине, густо поросшей осотом и полынью. Полынь, высохшая за лето, после дождей настоялась влагой, размякла и остро пахла.
– Ишь ты как раздобрела! – сказал возница, втягивая носом душистую горечь, и стегнул по траве кнутом.
Пегашка приняла это на свой счет, налегла на упряжь, забряцало колечко на дуге, отсчитывая торопливые лошадиные шаги.
Я уселся поудобнее и глубже натянул плащ. От нечего делать я следил, как дождевые капли, появляясь на верхнем краю капюшона, катились вниз, нагоняя друг друга, сталкивались, а слившись и окончательно отяжелев, шлепались ко мне на колени. За таким занятием не мудрено было задремать. Проснулся я оттого, что кто-то дергал меня за рукав.
Я открыл глаза и увидел возбужденное лицо Евсейки.
– Дяденька! Смотри, какая радуга! Вон там, над речкой!
Пока я дремал, откуда-то набежавший ветер расслоил на западе тучи, и к длинной, вполнеба, щели прильнул немигающий глаз солнца, будто желая подсмотреть: стоит ли ему завтра сиять или спрятаться еще на денек? Его золотистые лучи-ресницы простерлись над мокрой, озябшей землей и своим прикосновением вновь вернули природе смытые дождями краски. Вспыхнула бегучим пламенем придорожная лесополоса, рассыпанной ртутью дождевых капель засверкал широкий луг, а за ним на той стороне, на крутом косогоре, пожаром загорелись окна большого особняка. Вверху же, над ликующей долиной Тускари, висела радуга – огромная, расцвеченная пестрыми лентами арка. Она выходила откуда-то из прибрежных кустов и, сделав широкий, будто проведенный гигантским циркулем, полукруг, упиралась другим концом, километра за три, в сады какой-то деревеньки. Я никогда не видел радуги поздней осенью. А такой пышной и праздничной, как эта, не приходилось видеть даже летом. Главное она была совсем близко от нас. Ее концы упирались в землю не далее как в километре. И, может быть, оттого, что радуга была так близко, она казалась необыкновенно яркой и широкой. Несколько деревьев, тесной группой стоявших на берегу, укрылись за пестрой лентой, и каждое приобрело оттенок того цвета, какой пришелся против него.
– Смотри, смотри, а радуга-то движется! – приподнялся на колени Евсейка.– Вон уже на село набежала!
И действительно, радуга медленно, не забегая вперед и не отставая от нас, двигалась параллельно дороге, продолжая упираться своим левым концом в затерявшуюся в зарослях речушку. Вот ее передний правый рукав шагнул на улицу села, белые хаты вдруг запестрели, становясь на мгновение то нежно-голубыми, то изумрудными, то вспыхивали золотом, чтобы тотчас залиться багрянцем.
Нам нужно было проезжать через село, дорога шла туда задами. Но Евсейка неожиданно резко поворотил лошадь и, лихо гикнув, помчал напрямик, по клеверищу.
– Врешь, не уйдешь! – крикнул он, становясь во весь рост.
Лошадь пустилась в тяжелый галоп, порывисто дергая повозку, из-под копыт летели комья земли, клеверные корневища. Евсейка, широко расставив ноги, взмахивал в такт рывкам оттопыренными локтями.
– Не уйдешь!
Мне в ту минуту почему-то казалось, что стоит пегашке еще малость поднажать, и мы вкатим в огромные радужные ворота.
Но вдруг я увидел, что радуги уже нет в селе. Она перешагнула через хаты и висела над черным силуэтом ветряной мельницы. И чем быстрее мы скакали, тем дальше от нас отодвигалась радуга.
– Эх, уходит! – сплюнул Евсейка.– За речку перешагнула.
– Стой, Евсейка,– опомнился я.– Зря гоним лошадь. Все равно радугу не поймаешь.
– Теперь я и сам вижу, что не догнать. Надо кругом на мост объезжать. Вот если бы я раньше догадался, пока она к селу подходила, тогда бы успел.
Я рассмеялся:
– Дело-то не в этом... Ее и на автомашине не догонишь, и посади тебя на самолет – все равно не поймал бы.
– И на реактивном? – недоверчиво покосился на меня мальчик.
– И на реактивном.
– Да ведь он как пуля летает!
– Все равно...– И я стал объяснять Евсею, почему мы не догнали радугу.
Кажется, Евсейка не понял моих объяснений или не хотел верить в них. Потому что, когда мы въехали в село, он пристально осматривал стены хат, по которым прокатилась цветистая полоса радуги. А когда навстречу попался кто-то из здешних ребятишек, он придержал лошадь и настороженно спросил, будто разыскивал пропавшую корову:
– Послушай-ка, у вас тут по улице радуга не проходила?
– Какая радуга? – раскрыл рот парнишка.
– Какая-какая! Обыкновенная радуга, что после дождя бывает.
– Нет, не проходила.
– Слепая ты тетеря! – рассердился Евсейка.– Был тут и не видел.– И маленький возница в сердцах хлестнул вожжами пегашку.